ТАРА
У них больше нет сил. Вот уже несколько дней они машут лопатами и ледорубами, бьются с этой проклятой льдиной, пытаясь проложить на ней – ни много ни мало – посадочную полосу. Это последний шанс получить подкрепление. И последняя надежда покинуть затерянную на краю света вселенную холода и льда, где они провели несколько месяцев. «1000 м в длину, 30 м в ширину, и лед должен быть толщиной как минимум 120 см, чтобы самолет смог приземлиться», – наставляет голос по спутниковой связи. Да, с такими темпами копать придется лет сто, не меньше…
Движения скованы тяжестью полярного обмундирования – безразмерных курток и гигантских ботинок. Усталость и раздражение. Их инструменты просто бессильны в борьбе с застывшим во льдах морем, железо бьется об эту твердь с беспомощным звоном. Но они выдержат, как выдержали то, что выпало на их долю до сих пор – 7 месяцев на борту «Тары», судна, зажатого в тиски льдами. Нет, это не роковое стечение обстоятельств. В плен ледяному морю они сдались добровольно: устрашающий скрежет, когда лед ломается о корпус шхуны, тьма полярной ночи в течение 147 дней, визиты хозяев Арктики – белых медведей… Такова цена за участие едва ли не в самом необычном путешествии начала XXI века. Шхуна дрейфовала от берегов Сибири до самой Норвегии и подошла к Северному полюсу. Почти 2000 км «Тара» преодолеет, не поднимая парусов с выключенными моторами, влекомая льдами.
В апреле их полярная одиссея должна завершиться (Репортаж написан в конце 2006, года – GEO). Первый экипаж уступит свое место новому – по сравнению с зимовкой это можно сказать «курорт». Но апрель давно наступил, а они по-прежнему одни, и вынуждены вручную выполнять то, что должен делать бульдозер. На горизонте, за который теперь не опускается солнце, самолет все не появляется.
А в 1400 км отсюда, на Шпицбергене, владелец «Тары» Этьен Буржуа мечется, как лев по клетке. Вот уже 15 дней он сидит в гостинице, не имея возможности попасть на свой корабль, пожать руки тем восьмерым, за которых он несет ответственность. Каждое воскресенье он выходит на связь и разговаривает с ними, словно обеспокоенный папаша с детьми.
Известный модельер, владелец модного Дома Agnes Этьен Буржуа вложил в эту экспедицию 6 млн евро собственных средств. «В таком проекте лично я вижу гораздо больше смысла, чем в увеселительных круизах до Марбеллы или Сен-Тропе, – объясняет этот фанатик парусов. – «Фрам» Нансена в 1893 году был первым парусником, который выдержал испытание на прочность в арктическом дрейфе. Мы решили повторить подвиг норвежца. Надеюсь, что «Тара» нас не подведет. И кроме того, это ведь плавание с научными целями».
Путешественники должны собрать данные, которые помогут ответить на вопрос: что происходит на Северном полюсе в связи с изменениями климата?
ЭТА ШХУНА НАПИЧКАНА ТЕХНИКОЙ – ОТ НОВЕЙШЕЙ ПОРТАТИВНОЙМЕТЕОСТАНЦИИ ДО РАДИОМЕТРА. Каждые два дня нужно опускать зонд на глубину до 4000 м и запускать воздушный шар на высоту 1500 м. В задачу экипажа также входит: регулярно снимать данные многочисленных измерительных приборов и передавать их в исследовательские лаборатории, рассеянные по всей Европе.
Этьен Буржуа понимал всю рискованность этого предприятия. Уже в сентябре 2006 года оно оказалось на грани срыва. Планировалось, что на первом этапе дрейфа с севера Сибири «Тару» поведет на буксире российский ледокол – до подходящей льдины, в которую шхуна должна вмерзнуть. Но тут возникли проволочка со службой таможенного контроля. Зафрахтованный ледокол через б дней отправлялся в следующий рейс, но вот прошло 5 суток, а таможенников все нет. Этьен Буржуа уже собирался разворачивать яхту назад, но в последний момент русские все-таки прибыли.
А что теперь? Он – на Шпицбергене, «Тара» вне досягаемости. И океанолог Жан-Клод Гас- кар, координатор программы «Дамокл», научной части экспедиции, тоже места себе не находит. Чем больше дней, проведенных вдали от «Тары», тем меньше возможностей для исследований. Ведь на льды можно попасть только в сентябре и в апреле, когда лед достаточно толст для того, чтобы выдержать самолет.
«Это самая амбициозная программа из тех, которыми я руководил», – говорит Гаскар. Он и название сам подобрал: «Дамокл» – как Дамоклов меч висит над планетой проблема изменений климата. «Дамокл» объединяет 48 лабораторий из 11 стран, включая европейские, США и Россию, сотню исследователей.
Звено, связующее коллективные исследования и частную инициативу, – Этьен Буржуа и его шхуна. «Это поистине уникальная возможность, – объясняет Жан-Клод Гаскар. – Обычно ученые могут провести на льдине лишь несколько дней и должны возвращаться. 
А тут мы будем иметь возможность собирать данные в течение двух лет». Уже на основе имеющихся наблюдений сделаны выводы. И очень интересные.
Меж тем на «Таре» – полный упадок духа. Шхуну вместе с льдиной завалило снегом, и все усилия расчистить площадку для самолета с новым экипажем пошли прахом. Переговоры со Шпицбергеном экипаж только раздражают. «Заберите нас отсюда!» – не выдержав, кричит один из зимовщиков.
Несколько часов спустя, когда на корабле уже потеряли всякую надежду, в небе показывается российский грузовой самолет. Ну наконец-то! Им прислали бульдозер.
Экипаж с энтузиазмом принимается за работу: первым делом все та же посадочная полоса на льдине, потом обустройство базы для 40 ученых и моряков. С утроенной энергией ставят палатки, собирают печки, которые помогут выдержать предельно низкие температуры, тащат канистры с авиационным керосином – его зальют в топливные баки самолета.
НА ШПИЦБЕРГЕНЕ ЛИКУЮТ – МЕТЕОПРОГНОЗ БЛАГОПРИЯТНЫЙ! ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО НА «ТАРУ» полетит самолет DC-3T канадской компании Kenn Borek Air, оснащенный лыжами для посадки на снег.
Уровень комфорта в салоне нулевой: несмотря на затычки для ушей, глохнешь от рева винтов. Уровень профессионализма высочайший: канадец Брайан, 30-летний командир экипажа, налетал 6700 часов в самых сложных районах земного шара. Риск значительный: по ходу полета, который длится 4,5 часа, приходится только гадать, дотянет машина до цели или нет. В случае непредвиденного развития событий у DC-3T есть всего час в запасе – чтобы долететь до временной российской базы и приземлиться там. Очень рискованно, учитывая постоянные перемены погоды и состояние льдов.
Полет, конечно, производит впечатление. Самолет летит так низко, что можно рассмотреть структуру льдов, свободную ото льда воду, причудливые торосы. Когда смотришь в иллюминатор, взгляд уходит в бесконечность, как будто горизонта вообще не существует.
Но где же «Тара»? И вот наконец-то показываются две мачты, словно два столба регбийных ворот, вбитые в льдину. Корпус шхуны сразу и не разглядишь – он весь подо льдом и снегом. Самолет заходит на посадку и приземляется. Уф! Лед выдержал.
«Когда я увидел шхуну, испугался, – вспоминает Этьен Буржуа. – Подумал, что льдина расколет ее пополам». Огромные ледяные глыбы сдвинулись, как тектонические плиты, у носа корабля. Острая кромка льдины по левому борту едва не прорезала корпус.
«Ни за что на свете не соглашусь еще раз пережить такое», – честно признается 27-летний Николя Квентин, главный механик и самый младший из зимовщиков. Как может противостоять алюминиевый корпус толщиной 28 мм неумолимой мощи природы? Ведь когда происходит сжатие кромки, ледяные глыбы наползают одна на другую со скоростью пешехода. Движение может продолжаться несколько часов. «Треск стоит ужасный, как будто по борту колотят сотни молотков», – говорит Николя. «А я бы сказал, звук такой, будто у тебя над ухом ломают бутылку кока-колы», – добавляет судовой инженер Матьё Вебер
БРУНО ВЬЕН, 54-ЛЕТНИЙ КИНООПЕРАТОР, ОЧЕНЬ ИЗМЕНИЛСЯ ЗА ДВЕ СОТНИ ДНЕЙ, ПРОВЕДЕННЫХ НА «ТАРЕ». Теперь он похож на одичавшего Робинзона Крузо и признается: «Целым и невредимым из такого испытания не выйти». За время зимовки психику изматывают приступы тревоги и внезапно охватывающей человека паники, случаются и галлюцинации.
В сентябре, ровно через четыре дня после ухода ледокола, под воздействием волнения и ветра заледеневшая гладь стала похожа на разбитое зеркало. Часть инвентаря и 8 тонн керосина ушли под воду вместе с перевернувшейся льдиной. «Льды, на которых мы закрепились, на которых уже устроились так, как будто они нам принадлежат, дали понять: а ну-ка платите за вход! Мы могли лишиться всего оборудования», – вспоминает Бруно.
Совсем иначе воспринимает все Грант Редверс, глава экспедиции. 33-летний новозеландец, спокойный, даже можно сказать просветленный. С юности он мечтал подняться на борт «Тары», еще с тех пор как яхту купил его кумир, великий новозеландский яхтсмен сэр Питер Блэйк. «Черт, да это бесценный опыт для меня! – восклицает Грант. – Да, зимовка выдалась непростой и судну не раз приходилось туго. Но мы всегда знали, как оно среагирует, как будет сопротивляться льдам. Уж если я сюда попал, то пройду маршрут Нансена от и до. Я остаюсь на льдине!».
Такое ощущение, что этому человеку ни снег, ни трескучий мороз нипочем. Он расхаживает по ледяной пустыне, как по собственному саду.
ЗИМОВЩИКИ РАССКАЗЫВАЮТ О ВСПОЛОХАХ СЕВЕРНОГО СИЯНИЯ, НА ФОНЕ ГНЕТУЩЕГО ОДНООБРАЗИЯ полярной ночи, о восьми градусах крена, который придает судну льдина. «Из-за этого даже готовка превращалась в сплошное мучение, все катится, падает», – говорит один зимвощик. «Ложишься спать вытянувшись на кровати, как нормальный человек, – добавляет другой, – а просыпаешься в позе эмбриона – все из-за крена». «Порой чувство было такое, что ты в тюремной камере, разве что без решеток и запоров, – рассказывает Матьё Вебер. – Идти некуда, не видно ни зги, враждебное, лишенное жизни пространство. Похоже, я как в детстве начал бояться темноты». Чтобы как-то скрасить свое существование, члены экипажа сняли со стен кают-компании черно-белые снимки, подарок знаменитого фотографа Себастьяно Сальгадо, и принялись их раскрашивать. «Снаружи все черно-белое, пусть хоть что-то радует глаз», – оправдываются теперь участники этого «варварства».
Кроме Гранта только один из переживших арктическую зиму решил остаться на вторую смену – еще на пять месяцев. Это Эрве Бурмо, 35-летний глава артели рыбаков с острова Ё у атлантического побережья Франции. «Наше судно уже стало живой легендой, – с гордостью говорит человек с внешностью викинга, под ногами которого крутится Тикси, щенок, подаренный французам в российском порту. 
- Я согласен с Грантом. Арктический дрейф – уникальный шанс для моряка. И нам куда проще, чем Нансену и его ребятам. При нынешних средствах связи, у нас например, есть возможность постоянно общаться с родными и близкими».
ДА, ЧЛЕНЫ НОВОГО ЭКИПАЖА «ТАРЫ» СМОГУТ ЗВОНИТЬ ПО ТЕЛЕФОНУ И ПОСЫЛАТЬ СООБЩЕНИЯ по электронной почте. Но этим роскошь современной цивилизации и ограничивается. Жизнь с минимальным комфортом: душ раз в неделю, сауна два раза. «Тарассотерапия» – так называют водные процедуры на «Таре». «Новеньких» больше, 10 человек, включая двух женщин – врача Мин-Ли Фам Мин и завхоза Марион Лотер.
Есть еще одна непростая повинность, ее несут по двое: колоть лед, чтобы получать воду. Только на случай пожара нужно 200 литров в день. «Мы со всех сторон окружены водой, но какой в ней толк, если она замерзшая? – объясняет Эрве Бурмо – Короткое замыкание – и все вспыхнет в один момент. Это самая большая опасность на борту».
Научная работа требует также огромных усилий. Каждый этап занимает по несколько часов, а если какой-то прибор или аппарат ломается, замену ему в ближайшем магазине не купишь! 
Матьё Вебер провозился с установкой метеомачты до изнеможения, и все равно она шатается и трещит. Тем не менее с нее можно снимать данные и передавать их ученым, сидящим в тепле где-нибудь в Париже или в Осло.
НУ ВОТ, ОНИ ГОТОВЫ К ПЯТИ МЕСЯЦАМ ЛЕДОВОЙ КАТОРГИ. БЛИЖАЙШИЙ КОНТАКТ с цивилизацией запланирован на сентябрь 2007 года – когда к «Таре» подойдет ледокол. А до тех пор экипаж останется один на один с миром «белого безмолвия», по-своему очень красивым. И вновь людям будет казаться, что они оказались вне времени.
По мере приближения к суше в окрестностях дрейфующей льдины станет больше животных- медведей, тюленей. Уже сейчас в конце мая заметили птичку-овсянку. Тикси, еще ни разу в жизни не видевшая птиц, просто с ума сошла от радости!
В завершение «Таре» останется пройти опасный путь, когда-то проделанный «Фрамом» Нансена – через проход между Гренландией и Норвегией. Паковые льды там валятся, как в воронку. Судно, особенно во время полярной ночи, будет атаковано со всех сторон. «Придется попотеть…» – задумчиво говорит Грант Редверс. Конечно, всего каких-нибудь -20°С…
Мишель Оланьон-Понсоне
